Новости
Другим, несомненно,более запутанным аспектом описанного парадокса является тот факт, что глубина хара бесконечна подобно сознанию, в тоже время с жизненной точки зрения его расположение в нижней части живота не имеет никакогоанатомического подтверждения. Координаты, определяющие положениехара, относятся к намного большей и бесконечно более объективной системе - Вселенной, так что хара приравнивается к ее центру.
02.10.2016 01:57
Другим, несомненно, более запутанным аспектом описанного парадокса является тот факт, что глубина хара бесконечна подобно сознанию, в тоже время с жизненной точки зрения его расположение в нижней части живота не имеет никакого анатомического подтверждения. Координаты, определяющие положение хара, относятся к намного большей и бесконечно более объективной системе - Вселенной, так что хара приравнивается к ее центру. В этой связи хара, являясь ядром личности, чем-то глубоко личным и индивидуальным, в то же время становится чем-то обезличенным и экуменическим, превращаясь в открытое «окно» с видом на бесконечную вселенную. В этой связи мне бы хотелось воспроизвести известное выражение Морихэя Уэшибы: «Вселенная вмещается в моем хара». Эта фраза ни в коей мере не является признаком гипертрофированного эгоцентризма О-Сэнсея; напротив, проделав долгий путь в своем стремлении найти наиболее твердое и стабильное положение своего хара, Учитель встретился с Вселенной, ясно прослеживавшейся за хара, который, в свою очередь, превратился в ее гигантское святилище.
Я не пытаюсь ни отдалиться от главной темы - кимусуби, ни совершить экскурс в метафизический мир Учителя. Эти проблемы носят не метафизический, а строго практический характер. Две задачи - установление правильного кимусуби с противником и правильное вхождение в пространство (или, если хотите, во «Вселенную») - неразрывно связаны между собой. Во время своих одиночных упражнений с мечом, копьем и йо (палкой) Морихэй Уэшиба, без сомнения, направлял все усилия как на выработку собственных координат в пространстве, так и на поиск универсальных координат; от успеха второго поиска зависел результат первого, который, в свою очередь, служил наиболее убедительным доказательством значимости последнего.
Если не углубляться в детали, для отработки обоих движений - ириыи и тепкан - прежде всего необходимо овладеть стойкой под названием ханми (хитоеми), имеющей форму перевернутого треугольника: одна стопа выставлена вперед и, подобно горизонтальной оси, выходящей из хара, направлена прямо на противника; вторая отставлена назад таким образом, чтобы обе стопы образовывали своего рода перевернутый треугольник, в центре которого находится проекция вертикальной (цервикодорсальной) оси тела. Вес тела переносится на передние отделы обеих стоп, в особенности в момент начала движения. Из этой стойки могут свободно выполняться оба основных движения. Несмотря на кажущуюся хрупкость этой стойки по сравнению с принятой в дзюдо, при правильном исполнении она необычайно мобильна и функциональна, так как позволяет «поглотить» атакующую энергию - удар кулаком или выпад (тсуки) мечом или копьем или проникнуть в нее без необходимости избегать ее или становиться на ее пути. При движении как вперед, так и назад, каждый шаг осуществляется строго с ощущением кимусуби, поддерживая хара в сильном, стабильном состоянии. Как и любое телодвижение, правильная постановка «ханми» требует интенсивной и серьезной тренировки; недостаточно просто уметь статично выполнить эту стойку. Эта стойка чрезвычайно динамична и «открыта», то есть, расположена и располагаема по отношению к любой атаке с любой стороны. По сути своей она предназначена для отражения множественных одновременных атак. В айкидо используется несколько других контрастных понятий, таких как омоте и ура, аверс и реверс, первое из которых относится к движению, направленному непосредственно к противнику, а второе - к движению, осуществляемому в обратном направлении, то есть с его спины. Эти парные понятия тесно связаны с уже упоминавшимися ирими и тенкан, а подчас неотличимы от них, однако не должны рассматриваться как одно и то же. Многие техники, в особенности, базовые виды, основаны на обеих разновидностях омоте и ура. Большое значение в айкидо придается таким понятиям, как чувство мааи, пространственного расположения, и кокью, ритмичности потока ки. В отсутствие ощущения мааи «дыхание» жизненного и динамического ядра субъекта затруднено; его улучшение связано с ассимиляцией других жизненных потоков, при этом приобретается верное ощущение пространства. Для каждой ситуации существует отдельное мааи, присущее только данному моменту. Тем не менее, также верно и то, что в основе проблем ощущения мааи лежит понятие хара, жизненного ядра каждого индивида в отдельности. Иными словами, не состояние хара определяется ощущением мааи, а скорее второе устанавливается и управляется первым. При правильном мааи перед лицом двигательной активности (атаки) противника хара находится в состоянии кимусуби; при этом возникает полное ощущение «дыхания», которое может быть выработано путем длительных тренировок. Действие в айкидо часто приобретает характер глубокого дыхания. Бросковые техники носят название кокью нагэ, «дыхательное отображение», хотя ритм выполнения движений необязательно должен совпадать с ритмом реального (легочного) дыхания, которое на данный момент может быть даже задержано. В этих техниках динамическая интеграция достигает такого уровня чистоты, что исчезают последние капли двойственности и возникает ощущение, что «дышит» само пространство. Кроме «дыхательной силы», кокыо-риоку, кокью-нагэ требует воспитания другого, намного более тонкого ощущения кокью -способности улавливать и направлять агрессивный импульс в изначальный момент, то есть, непосредственно в момент начала атаки, посредством легкого ритмичного движения улавливая и проецируя поток ки атакующего иногда не применяя почти никакого физического усилия.
Этот аспект кокыо, который иногда может быть смешан со способностью, носящей название «ловкость», «сноровка» или «тайное умение», тем не менее, достоин, стать объектом серьезных и систематических исследований. В действительности, кокью не является способностью как таковой; это дыхание, энергетическая связь ки неотделимая от понятия кимусуби. По сути дела, это уверенное ощущение кимусуби, позволяющее действовать с полным ощущением «дыхания». Хара «вдыхает» и «выдыхает» поток ки противника, следуя его росту и развитию и направляя их. Это чувство последовательности и непрерывности в ходе выполнения технических действий может быть описано следующим образом: «впитывать и действовать на иккокыо (на одном дыхании)».
Кроме этого, кимусуби, которое устанавливается при первом контакте до начала любого движения или действия, то есть в момент противостояния лицом к лицу с противником, не предпринимающим никаких действий, или в момент, когда противник проявляет первые слабые признаки действия, также может рассматриваться с точки зрения кокью. С психологической точки зрения, названные аспекты данного понятия являются, пожалуй, наиболее тонкими. Медленное и спокойное «дыхание» хора в сочетании с глубокой концентрацией позволяет достичь связи с ки противника.
С другой стороны, состояние сосредоточенности, которое должно поддерживаться после завершения движения или действия, носящее название заншин, по сути своей также принадлежит к вопросам кокью и кимусуби. Речь идет о полной умственной экспансии, в результате чего заполняется пустота, образовавшаяся непосредственно после завершения технического действия - короткая пауза, которую, тем не менее, отличает крайне обострение чувств, жизненная и духовная насыщенность. При этом речь не идет о выходе из состояния кимусуби, но о полном сохранении кокью. Однако, это внутреннее действие должно выражаться посредством максимально естественного жеста и поведения в целом, без малейшей искусственности или показной возвышенности. В данном случае подразумевается высокая зрелость выполняемого действия и поведения в целом, являющаяся естественным отражением Вашей опытности и полного владения любой ситуацией в сочетании с благородством духа и неприятием вульгарности.
В повседневной практике айкидо часто можно встретиться с несоблюдением принципов кимусуби и кокью перед началом и по окончании движения; тем не менее, необходимо, по крайней мере, иметь в виду их важность.
Как только что было показано, в случае, если действие, обозначенное понятием «схватка» от начала и до конца находится под контролем принципа кимусуби, легко понять, что речь идет уже не о физическом или техническом превосходстве (при этом понятие «техника» рассматривается в обычном ключе, то есть как механическая ловкость). Например, при противостоянии удару кулаком проблема заключается не столько в выработке жесткой техники во избежание поражения - в этом случае достижение объединения ки невозможно, сколько в попытке установки кимусуби с данным энергетическим потоком. Вопрос заключается в понимании и общении на более глубоком уровне, чем в обычной физической, психологической или интеллектуальной плоскости. Это полное понимание, на которое правильно тренированное тело дает естественный и спонтанный ответ.
Как было показано, внимание занимающегося айкидо направлено в основном внутрь себя. Однако, во избежание недопонимания необходимо отметить, что при этом ни в коей мере не игнорируется серьезность нахождения лицом к лицу с атакующим противником. Однако, понимание этой серьезности приходит изнутри, из ядра, корня, то есть радикально (radix(лат.) - корень. - Прим.переводчика.), нося при этом сущностный характер, не поддающийся физическому или поверхностному объяснению. С другой стороны, для достижения такого радикального и сущностного понимания сам атакуемый должен исходить из глубины себя; его действия должны носить радикальный и сущностный характер; сначала он должен погрузиться в себя, дойти до своей сути, до самой глубины и, найдя там единственное неотъемлемое начало, развить свое неотразимое действие. Радикальное понимание осуществляется только из центра. Необходимо найти не только собственный источник движения но и источник движения, принадлежащий атакующему; при этом оба источника объединяются. Таким образом, минимальное изменение в действиях противника может быть незамедлительно и без труда определено. В этом и состоит суть понятия кимусуби.
Бой, как одно из самых кровавых и, следовательно, наиболее реальных в физическом смысле действий (речь идет не о спортивных соревнованиях, ход которых подчиняется правилам, а о настоящей схватке) при глубоком рассмотрении выглядит именно так. Тем не менее, это проникновение коренным образом отличается от медитации, молитвы или философских размышлений, поскольку относится к насильственному действию под названием «бой», то есть, больше к активной жизни, нежели к созерцательно-умозрительной. В то же время ясно, что само описываемое действие превратилось в своего рода медитацию, стало трудно отделимым от нее. В этом смысле бой преодолевает сам себя; это утверждение, несмотря на парадоксальность, является отражением абсолютной реальности. Будо перестает быть необузданным и разрушительным действием, принимая созидательный и духовный характер. Морихэй Уэшиба дал такому созидательному будо название Такэмушуайки. Активная жизнь одновременно приняла созерцательно-умозрительную форму.
Понимание этой основы айкидо в тоже время приводит к осознанию того, что она не ограничивается рамками установления взаимной связи между двумя людьми или между одним и несколькими, но, переходя с этого в определенной степени тривиального уровня на другой, становится более важной и обобщенной. В бою «один на один» становится ценным также установление связи между человеком и совокупностью окружающего его мира -Природы, Вселенной. Морихэй Уэшиба посвятил этому вопросу прекрасное стихотворение:
В кимусуби с Небом и Землей,
Находясь меж Землей и Небом.
Мое сердце как будто следует
По пути, пройденному эхом.
С какой уверенностью и мягкостью устанавливает Мастер свою связь с Природой, сливаясь с ней посредством дыхания и становясь ее частью! Вертикальная ось, проводящая ки и идущая вдоль его позвоночного столба, одновременно соединяется с Небом и Землей, сообщая их между собой, объединяя их в его сердце (центре), откуда вновь устремляются в бесконечность. Совокупность чувств и верность «пути эха» позволяют ему слышать зов Природы и следовать ему. Это идеальное слияние с Природой делает его великим. Все, кто знал его, всегда восхищались его величественным образом, невесомым и невероятно монументальным одновременно, несмотря на его, сравнительно небольшой рост. В стихотворении раскрывается его секрет: ответом на зов противника является его собственное эхо, которое, однако, не является простым рикошетированием, но результатом того зова, чутко услышанного и глубоко прочувствованного, который достигается без видимого усилия за счет полного владения положением.
Однако стихотворение имеет и другой смысл. «Путь эха» не только отвечает на зов противника, но, прежде всего, повинуется зову Земли и Неба. Следовательно, любое действие нападающего низводится до «вторичного» эха, рассеиваясь в результате резонанса с его сильным ки, пересекающего свой собственный «пути эха». Другими словами, воля атакующего неукоснительно подчиняется этому «пути эха» как закону Природы. При рассмотрении с этой точки зрения стихотворение приобретает другую динамику, отражая вечное возвращение к состоянию зарождения, создания.
Мир, созданный процитированным стихотворением, тихий и неторопливый, в то же время вызывает в памяти активное и живое видение - бога-дракона, рожденного из единства воды и огня, который поднимается на небо с помощью бурь и штормов, каждый раз повторяя путь, который они проходят, являясь ничем иным как «эхом», порожденным биением их собственной жизни. Дракон, как известно, является древним символом космической жизни Вселенной и тесно связан с миром Морихэя Уэшибы.
Точно так же действия, выполняемые в ходе боя, определяют жизненное состояние человека перед лицом своего мира и внутри него. Проблема, таким образом, заключается в самом человеке, находящемся внутри своего мира. Не рабство и лишения, а свобода и полнота жизни человека с одной стороны и его гармония с окружающими обстоятельствами с другой стороны - эти два положения часто противоречат друг другу, создавая проблемы, трудные для решения. Однако, свобода и полнота жизни возможны только в случае полностью гармоничного состояния в любой ситуации, то есть, последнее положение является предпосылкой для выполнения первого, а благоприятное развитие обстоятельств в естественных пределах является определяющей предпосылкой для всего остального. Определенно, защита жизни в ее естественной среде в широком и возвышенном понимании является наиболее важной и неотложной задачей на момент атаки и главной задачей, поставленной перед собой создателем айкидо Морихэем Уэшибой. Тем не менее, с философской или эпистемологической точки зрения айкидо предлагает нам достаточно интересный выход для решения серьезной и сложной проблемы: заполнение пустоты и достижение единения между субъектом и объектом или между мной и внешним миром без обращения к ложным ресурсам, таким как «субъективное видение». Это смелая, на первый взгляд нереализуемая попытка найти полное единство между моим и другим «я», признавая и уважая его объективность. И айкидо удивительно просто достигает этой цели! Подписи к фотографиям раздела:
1. О-Сэнсей в своем саду, Ивама.
2. Сотацу. Дракон (деталь).